Современное журналистское образование: может лучше без него?

Предлагаем вашему вниманию расшифровку видеозаписи дискуссии «Современное журналистское образование: может лучше без него?» с конференции «Вместе медиа. Контент», которая прошла 4 апреля 2025 года с участием Вячеслава Умановского, секретаря Союза журналистов России, в качестве модератора, и с участниками в лице Анны Тышецкой, директора НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург, Анатолием Пую, деканом факультета журналистики СПбГУ, Еленой Вартановой,  деканом факультета журналистики МГУ им. Ломоносова и Алексеем Итиным, главным редактором, «Мегабайт медиа», ИТМО.

—————

Наталья Власова: Нужно ли журналистское образование? Каких специалистов мы хотим получить после выхода из высшего учебного заведения? Перед вами цвет научной российской журналистики, которая готовит ваших специалистов. У меня-то еще запрос на ученых, потому что мы считаем, что нам очень важны и нужны сейчас ученые, которые изучают медиа и смотрят, куда это двигается. Но это другая часть нашей дискуссии. Мы к этому вернемся, я думаю, на следующей конференции. 

Итак, я передаю слово модератору Вячеславу Умановскому, который сейчас берет себе все права для разговора.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Наталья, добрый день, спасибо большое за приглашение, спасибо большое за возможность принять участие в такой представительной конференции и провести этот круглый стол вместе с моими коллегами. Вообще тема звучит достаточно пугающе по поводу журналистского образования. Почему? Потому что, сколько я себя помню, сколько я нахожусь в этой отрасли, дискуссии на тему «необходимо ли журналистское образование» ведутся всегда. И всегда, ну, скажем так, с разным итогом.

Я принял участие ни в одной, даже ни в двух, и даже ни в десяти конференциях на эту тему, и всегда начинаю с одной и той же байки. Прошу прощения, если кто-то ее уже от меня слышал. Это история начала 60-х годов, прошлого уже века, когда тогдашний министр культуры Екатерина Фурцева собрала артистов и режиссеров и начала им рассказывать, что скоро никаких профессиональных театров не будет, а будет одна сплошная самодеятельность.

И один из участников этой дискуссии прервал ее, по большому счету даже, можно сказать, закончил вопросом: «Екатерина Алексеевна, а вы к какому стоматологу пойдете — к профессиональному или к любителю?» Много лет я рассказывал эту историю, как подтверждение того факта, что журналистское образование необходимо, но события последних лет, ну, где-то примерно пяти лет, начиная, скажем, с ковида, показали, что многие наши читатели, зрители и слушатели, продолжая эту метафору, продолжают идти не в профессиональную, предпочитают идти не в профессиональную клинику, а к любителю, который рвет зубы у себя на балконе или даже у себя в подвале, но, я думаю, аналогия здесь понятна.

Мой первый вопрос, извините, Елена Леонидовна, к вам — и потому, что мы с вами вместе секретари Союза журналистов, и потому что журфак МГУ для меня — это альма-матер, и потому что, извините, все коллеги, но я по-прежнему считаю ЖУРФАК МГУ главным факультетом журналистики в нашей стране. Еще раз извините. Так вот, вопрос такой: как вам кажется, нет ли нашей вины, не нашей с вами конкретно, а вот всех, кто занимается журналистским образованием, нет ли нашей вины в том, что аудитория потеряла доверие к журналистике и предпочитает других участников медиапроцесса?»

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова: Спасибо большое, Вячеслав Владленович, я благодарна за то, что вы начали журфак МГУ, хотя, на самом деле, наш факультет много лет являлся и является сейчас руководителем учебно-методического совета по журналистике, поэтому мы тоже ощущаем свою ответственность и за то, какие люди выпускаются с других журфаков, потому что формирование образовательных стандартов у нас единое, но мы и ощущаем свою ответственность за журналистику, потому что более 30 тысяч выпускников журфака, конечно, везде, в том числе и на этой конференции. И мы понимаем, что ответственность есть. Вину за что-то. Ну, наверное, мы любим в России без вины виноватых. 

Можно так сказать, без вины-то мы может быть и виноваты. Но что же здесь мы должны признать? А мы должны признать, что мы с вами прожили последние 30 лет в двойном переходе: социально-политическом переходе, общественной трансформации и в технологической революции, и не только мы, но и многие другие специальности, которые так или иначе с этим связаны, тоже, видимо, не успевают быстро перестроиться. И сегодня, уже поговорив с разными людьми в кулуарах, конечно, я услышала, что «да, вы вот теорию, теорию, теорию», хотя социологи нас ориентируют на то, что мы возвращаемся в прошлое, чтобы взять оттуда лучшее — реверсивная парадигма сегодня актуальна. Поэтому, наверное, перед аудиторией мы виноваты только косвенно, потому что вы спросили про аудиторию, мы виноваты, возможно, только косвенно через выпускников, которые пришли сегодня работать. Можем ли мы считать виноватыми себя в том, что выпускники наши, работая в средствах массовой информации, не удовлетворяют полностью стандартам профессии? Только отчасти.

Общественно-политическая трансформация смела очень многие вещи, вот просто смела, в том числе и традиционную журналистику, которая существовала. Да и правда, разве можно считать журналистами тех людей, которые открыто выступают от лица своей партии? Разве можно считать настоящими профессионалами тех, кто проверяет информацию в библиотеке и хочет точно все донести до аудитории? Разве можно считать профессионалами людей, которые говорят: «Мы чувствуем ответственность»? Поэтому 90-е годы… Широкие двери… Хлынули выпускники физфаков, инженерных факультетов, историки хлынули в редакции, сказали: «Зачем нам журналистское образование? Зачем нам понимание? Да мы сейчас вот всему научимся! Мы же пишем без ошибок!» Филологи-то тоже пишут без ошибок, даже грамотнее иногда, чем журналисты. Общественно-политическая трансформация дискредитировала фигуру журналиста, работавшего в советской журналистике. Дальше — технологическая трансформация: «Да зачем вообще профессионалу сидеть, как это пели в годы Великой Отечественной войны, с лейкой и блокнотом? Какой блокнот? Какая ручка? Какой фотоаппарат? У нас все должно быть супертехнологично!» Сам в общем-то любой может стать журналистом и транслировать. Размыли стандарты профессии еще больше. Я думаю, что в этом нет виноватых — это беда, которую аудитория осознала первой и перестала доверять традиционным редакциям, традиционным средствам массовой информации, стала верить слухам, которые распространялись в виде каких-то свежих индивидуальных информационных повесток. Поэтому я ведь только какие-то верхушки сейчас этой проблемы обозначила. Проблемы более глубинные. Самая крутая проблема, которую мы до сих пор не решили: журналист пошел зарабатывать деньги вместо того, чтобы работать своим журналистским трудом, создавать новость, репортаж, интервью, очерк. Правда, потом выкинули слово «очерк», сказали «мультимедийный лонгрид», но в принципе очерк и лонгрид, наверное, имеют все-таки больше общего, чем выросший, как будто бы ниоткуда, просто лонгрид. 

И тогда мы, понимаете, и тогда мы вдруг задумались: а что же происходит с человеком, который попадает в мир непрофессиональной информации? Что происходит сегодня с блогерами, которые собирали деньги, ранее принадлежавшие в виде рекламной бизнес-модели редакциям? Они собирали и сейчас, не заплатив налоги, они, в общем, там, кстати, и наши выпускники тоже есть — это заблудшие журналистские души. И я понимаю, что вот спрашивать: «Можно ли без журналистского образования?» Ну, в принципе, можно: Виталий Песков или Владимир Губарев — блестящие научные журналисты — не имели журналистского образования. Но Губарев не рассказывал, как его позвали в редакцию «Комсомольской правды», сохранили ему зарплату, которую он получал как представитель инженерной профессии. В «Комсомолке» он полтора года просто… Теперь это называется этнографическое исследование… Он полтора года просто сидел в редакции и смотрел, как люди работают. Вот его журналистское образование — считайте, полтора года магистратуры. Он прошел как инженер магистратуру и сказал: «Без этого я не мог бы стать журналистом». 

Поэтому, смотрите, отвечая на вопрос «кто виноват?» — в России всегда кто-то виноват, и с разных точек зрения разные. Лучше давайте спросим: «Что делать?» Итак: журналисты не виноваты, редакторы не виноваты, страна, в принципе, не виновата, но нам нужно собирать силы, чтобы идти дальше. Поэтому журналист без образования невозможен, потому что вся история постсоветской журналистики — 30 лет — она показывает, что безграмотный автор, влияющий на общественное сознание, это катастрофа для страны. Нужно ли обязательно журналистское образование? К примеру, Губарев говорит: «В принципе, нет, хотя журналистике надо потом поучить тех людей, которые не имеют журналистского образования». Этика… Знаете, вот классический учебник по функциям журналистики: какие функции у журналиста, он вообще что должен делать в обществе — тоже надо почитать. Даже инженеру, даже биологу. Функции журналистики изучить. И поэтому можно сказать: журналистское образование — самый быстрый путь в профессию, хотя может быть не всегда самый эффективный. Другие образования тоже нужны, но без практики журналист не может, и практика нужна сразу. И, наконец, наука журналистики — это значит цепочка выстроилась: нет науки о журналистике — нет журналистики. Вы мне сейчас скажете: «Какая наука? Журналистика о журналистике?» В Соединенных Штатах Америки две ветки: 1) Уолтер Липпман — public opinion (общественное мнение) — журналист знает, кто он, какой он винтик; и 2) образование — это, извините, социология рекламы, это экономика, которая показывает, что такое журналист. 

Поэтому мы, давайте, в прошлом не будем копаться, оно сложное, и оно очень многих людей сломало, и таланты погубило, и мы знаем, что сейчас этим людям очень непросто, но давайте лучше вот правда стартовать: как сделать журналистское образование максимально эффективным? Как защитить общество от непрофессиональных журналистов? И как дать правильные инструменты? Инструменты быстро меняются, они сегодня просто, знаете, в течение полугода меняются, когда современному журналисту нужны быстрые инструменты, технологические, для его успешной карьеры. Извините за долгое, но это прям больное.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо большое, Елена Леонидовна, я бы предложил поприветствовать такое блестящее начало аплодисментами. Вы, кстати, ответили на многие вопросы, которые я планировал задать в ходе круглого стола, но, в любом случае, да, в любом случае, отдельное вам спасибо, а к теме «что делать» мы еще обязательно перейдем. Как говорится, подпишусь под каждым словом, за одним исключением, что «журналист пошел зарабатывать деньги».

Термин «джинса», кстати, кто знает значение этого термина? Вижу, что я в кругу коллег-профессионалов. Так вот, термин «джинса» появился еще в советское время, и тогда уже журналист зарабатывал деньги тем, что потом стало называться «заказухой», и так далее, и так далее. К сожалению, да, но это, видимо, некая неизбежная часть, не скажу нашей профессии, но нашего сообщества, в любом случае.

И спасибо за то, что вы упомянули западные теории журналистики. Не во всем я с ними согласен, но есть один термин, который я… тезис, прошу прощения, который я полностью разделяю: «Medium is message» — посредник это послание. То есть, для меня, например, как для пользователя, как для потребителя информации, очень важна личность журналиста. Очень, да, очень важна, очень важна его персона. Следующий мой вопрос…

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова: Но вы зря эту тему начали. Маклюэн вообще, мне кажется, про другое. Он про блогеров говорил. Когда он говорил «the medium is the message», он имел в виду, что канал сообщения — и есть сообщение. И это, вот как бы, он взрыхлил почву для тех авторов, которые каждый нашёл свой канал и начали бомбить этими бесконечными потоками информации общество. 

И всё-таки это не про профессиональную журналистику.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Тем не менее, он взрыхлил почву для моего следующего вопроса. Мой вопрос — вашей гостеприимной хозяйке Ане Тышецкой. Как, по-вашему, можно ли воспитать личность журналиста за годы его обучения? Неважно — 4 года, или 4 плюс 2, или 5, как там сейчас обещают снова (и мы учились 5 лет). Так вот: можно ли, возможно ли это, и если да, то каким способом?

Анна Тышецкая, директор НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург: Здравствуйте всем. Очень сложный вопрос: журналист — он же тот же самый человек. То есть, это же вообще вопрос о том, что делает университет за 4 года с любым человеком, который сюда приходит, а тем более журналист. Отвечу коротко: что я… я уверена, что да, мы можем это сделать.

Здесь вот как раз перед началом нашей сессии… Наши студенты, у нас есть профессиональная программа по медиа. То есть, я поясню, потому что сейчас происходит такое смешение и в головах общества, а главное, что в головах у молодых людей, которые приходят. Не все понимают, в чем разница между медиа и журналистикой. И вы знаете, очень часто родители, когда… когда звонят, они спрашивают, кем он будет работать, что он будет делать. Но главное, что у молодого человека такая же в голове каша.

Так вот, мы в Вышке начали с медиа. Почему? Потому что мы еще не дозрели к журналистскому образованию. Базы нет. Я сама выпускница классического журфака. Я окончила Томский государственный университет, который создавался в том числе силами МГУ. И я на самом деле очень рада, что я окончила именно классический журфак. Поясню, почему. Потому что я потом уже в качестве управленца работаю в университете.

Я работала, как минимум, в четырех университетах. И я видела другие журфаки, которые создавались в 90-е годы. Это к разговору о журналистском образовании. Хотя я помню, как мы критиковали наш журфак. За что мы его критиковали? Потому что 80 процентов учебного плана — это была филология, и мы говорили: «Зачем? Почему мы учим этого Пушкина?» Да, кстати, потом еще 10 процентов — что это? Это история журналистики, и мы того же самого Пушкина учим, только его период, когда он создавал свой журнал, и опять Некрасова учим, и всех остальных. Зачем? А рядом у нас издается «Коммерсант», «Деловой Петербург», там какая-то жизнь бурлит, а мы, извините, я выражусь, как дураки, сидим и зачем-то сдаем вот эту вообще олдскульную, какую-то непонятную публицистику. Ленина читали. Я помню мой гнев, когда к семинару нам сказали читать программные статьи Ленина.

Я говорю: «Зачем? Это же невозможно». Но вот потом, когда уже прошло время, и я стала взрослым человеком, я стала понимать разницу и стала видеть эту разницу, в том числе в моем восприятии мира. Потому что, в любом случае, когда мы говорим про университет, мы говорим о мышлении. Любое фундаментальное образование ставит определенный тип мышления.

И когда вы спрашиваете о том, нужно ли журналистское образование, вот у меня мышление журналиста, несмотря на то, что я профессионально уже давно не имею никакого отношения к прикладным медиа, но у меня все равно мышление медийщика, потому что мне его так поставили за эти четыре года. И понимаете, это выражается во всем: в том, как я напишу письмо, в том, что я сегодня буду говорить, в том, как я буду выступать перед своей аудиторией.

Мне не нужно объяснять, почему мое письменное слово имеет такое важное значение. У меня всегда будет ответственность за то слово, которое я несу. Я всегда буду отделять, условно говоря, информацию от личного мнения, потому что этому как раз меня воспитала та старая классическая система журналистики. Так вот, возвращаясь к Вышке, мы поэтому, когда начинали в эту сторону движения, мы открыли программу по медиа.

Потому что, если мы говорим о медиа, это больше про технологию, про движение и развитие контента. Но это никакого отношения не имеет к смыслу и к содержанию вот того, о чем мы сегодня говорим. И вот таких профессионалов, конечно, воспитать проще. Но здесь нужна среда. Поэтому воспитывать можно, только вопрос, кто наставник этих людей и в какой среде они находятся.

И вот это, наверное, самая большая проблема, с которой сталкивается любой молодой человек, который приходит в медиа. Недавно тоже мы… А, у меня брал интервью редактор нашей старой газеты «Пять углов», и он меня спрашивал: «Вот, Анна Юрьевна, вы, сколько получается, уже 25 лет назад вы поступали в те же журналистики, вот чем отличается вот то, какая вы поступали, от того, кто к вам приходит?» Я говорю: «Вы знаете, я думаю, разница ключевая только в одном. Когда меня спрашивали, кто ваши, не знаю, гуру журналистики, мы называли кого там? Познера, например, или вот мой любимый журналист Анатолий Аграновский, ну классик. А я спрашиваю: а кого сейчас называют, молодой человек? А он никого не может назвать, потому что у него вместо личности возникает что? Социальная сеть и набор какого-то отдельного лент контакта.

Вот «ВКонтакте», например, или в «Телеграме». И вот эта вот дезориентация и отсутствие наличия личностей, именно как журналистов, как профессионалов, а не отдельных людей, которые высказывают мнение, мне кажется, это влияет в том числе и на самовоспитание того человека, который в этой профессии находится.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо большое. Кстати, Томский журфак, насколько мне известно, отличался всегда тем, что там преподавали практики.

Анна Тышецкая, директор НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург: А он, собственно говоря, создавался. Вот мне кажется, почему там возникла такая, в том числе в 90-е годы, ведь именно там возникла очень сильная среда журналистская. Потому что это, наверное, один из тех журфаков, который правильно создавался. Взяли практиков, которые практически оба учились в аспирантуре Московского государственного университета, это люди, которые уже к тому моменту состоялись как редакторы, как журналисты, они занялись наукой в области журналистики, и дальше у нас, в том числе, вот среди наших преподавателей были выпускники журфака, которые по распределению приехали работать в Томск. И поэтому для нас, например, несмотря на то, что Томск очень далеко находится, и тогда не были так развиты все технологии онлайн, но мы никогда себя не ощущали оторванными от МГУ или от СПБГУ. То есть, вот для нас всегда эта среда корпоративная, научная, образовательная, она была единая.

Поэтому, да, здесь вот, мне кажется, это еще особенность той среды, в которой мы находились.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо, это Анна Тышецкая, директор Питерской вышки и хозяйка того помещения, где мы сейчас находимся. Кстати, поздравляю вас с новосельем, очень правильное, комфортное и приятное пространство. И спасибо за то, что вы упомянули филологию как некую основу классического журналистского образования. У нас, когда мы учились в МГУ, была такая скороговорка, что профессиональный журналист должен отличать Гоголя от Гегеля, Гегеля от Бибеля, а Бибеля от Бабеля.

Я не знаю, шутили ли так на ленинградском журфаке, но мой следующий вопрос — декану факультета журналистики петербургского университета Анатолию Пую. Скажите, коллега, а нужно ли вообще все это журналистам, или во многие знания многие печали? Может быть как-то попроще?

Анатолий Пую, директор факультета журналистики СПбГУ: Всем добрый вечер. Журналист рядом не удосужился посмотреть, что я не декан, я — директор Института «Высшая школа журналистики и массовых коммуникаций» Санкт-Петербургского государственного университета.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: В этом проблема журналистики, что мы всегда пользуемся одним источником, потому что в программе написано: «Декан факультета журналистики». Я понимаю, что я должен был перепроверить, но не успел.

Анатолий Пую, директор факультета журналистики СПбГУ: Слушайте, в любом случае, московский журфак — это мекка, понимаете, журналистики в России, это просто… так, это я не вам сказал, а Вартановой. Вот, на самом деле, да, тут вопросы, конечно, интересные, вот, но вы знаете, я начну с другого, немножко, вот, как директор. Смотрите, я — ярчайший пример человека, который не имеет базового классического журналистского образования.

Я учился на Иньязе, потом я закончил философский факультет Ленинградского государственного университета, потом меня пригласили возглавить кафедру международной журналистики на факультете журналистики Ленинградского университета, или Санкт-Петербургского, но неважно, по крайней мере, да. Вот, и отвечая на вопрос, который здесь вот… Витая, скажем, это самое…

Я просто через какое-то время понял, что не каждый суслик — журналист, и не каждый суслик — агроном. И почему? Потому что я понял, что мне надо просто получить журналистское образование. И я закончил образовательную программу «Журналистика», я закончил образовательную программу «Международная журналистика», а потом, когда я уже стал деканом и директором, я закончил «Рекламу и связи с общественностью», потому что я типа стал руками водить.

То есть, я к чему? К тому, что все равно необходимость журналистского образования пришла ко мне как естественное, так скажем, течение моей жизни. Я бы хотел просто продолжить, там, скажем, то, что говорила Елена Леонидовна относительно того, что когда… скажем так, возник острый вопрос о необходимости журналистского образования.

Когда Елена Леонидовна возглавила лет 12 назад Федеральное учебно-методическое объединение по журналистике, рекламе, связям с общественностью, издательскому делу и тому подобному (там у нас 5 направлений), и начали мы разбираться, а сколько вообще вузов в России готовят журналистов?

И когда мы увидели, что в России журналистов готовит 254 вуза, а половина из них — это просто подвальные факультеты, потому что на вопрос: «А чему ты учишься?» — студентка магистратуры говорит: «У нас вообще шикарно! Представляете, я выступаю в качестве корреспондента. Вот у нас есть коробка из под ксерокса, там вырезан экран, я на другой стороне, значит, вот рассказываю новости…» И вот такие выпускники в то время были, выходили и говорили: «Да, мы хотим работать журналистами». Стал вопрос: так что делать? И на академии… Вартанова нашла, что делать. Из 254 сейчас, наверное, 132… да, ну, 150 было год назад, осталось 130 чем-то высших учебных заведений, которые реализуют эту образовательную программу, потому что была просто поднята планка… подняли просто планку, учебный план стал другой, требования стали другие, компетенции другие.

И вообще, по большому счету, по большому счету, вот вопрос «надо — не надо» он так и сам возникает уже на уровне тех людей, которые сегодня работают еще в медиакоммуникационной индустрии, у которых нет журналистского образования. У меня уже есть. У них возникает этот вопрос. Почему? Потому что по одной простой причине: у них другая задача. Задача заключается — монетизировать все, что связано с журналистской, вот этой, деятельностью. Поэтому вопрос о необходимости журналистского образования, я сегодня считаю, ну, просто решенным.

Потому что, во-первых, есть научные журналистские центры в России, которые успешно выполняют эту задачу; во-вторых, конкурс на журналистику в любой вуз — он просто огромный. Если вы так посмотрите, вы сейчас посмотрите на сайт Санкт-Петербургского государственного университета, и вы увидите, что конкурс иногда 57-84 человека на бюджет, и самое интересное, что практически процентов 70, чуть больше, они трудоустроены. Трудоустроены по профессии.

Что касается, скажем, вот тех блогеров, о которых мы говорили… я поддерживаю, конечно, шикарно там быть блогером, но если у тебя есть журналистское образование. Вот если есть журналистское образование, я тебе преклоняюсь, потому что я знаю, что ты здесь все-таки будешь дружить с этикой, … передавать ту информацию, которая будет проверена, и так далее, и тому подобное.

Поэтому, учитывая, что Власова начала позже, чтобы мы закончили раньше, то, наверняка, значит, я смогу передать микрофон для того, чтобы коллеги тоже успели участвовать в дискуссии. Мне есть еще, что сказать.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Пожалуйста, у нас еще 62 минуты. 

Анатолий Пую, директор факультета журналистики СПбГУ: У меня сегодня не было лекции, я типа в отпуске. Власова меня вызвала. 150 километров я проехал, она сказала, чтобы я был в 17, она начала в 18.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Это безусловно заслуживает аплодисментов.

Анатолий Пую, директор факультета журналистики СПбГУ: Спасибо, коллеги. 

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо, позволю себе не согласиться с одним тезисом, для меня все-таки журналист и блогер — это разные профессии, не потому, что кто-то лучше, кто-то хуже, а это, ну, как футболист и хоккеист — один с мячом, а другой на коньках и с шайбой

Анатолий Пую, директор факультета журналистики СПбГУ: А блогер без коньков и без шайбы.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Хорошо. Тогда, значит, футболист с мячом… Продолжаем. Следующий участник нашей дискуссии — Алексей Итин, главный редактор «Мегабайт Медиа». Алексей, вы представитель практической журналистики, и в связи с этим вопрос к вам: берете ли вы на работу выпускников факультетов журналистики? Если да, то где вы их берете?

Алексей Итин, главный редактор, «Мегабайт медиа», ИТМО: Давайте начнем с вводных.. Я вообще полностью отличаюсь от всех вас в этом смысле. Первое, я выпускник не классического университета, университета ИТМО. У меня прекрасное высшее образование физика, поэтому я полностью доволен собой и своим образованием, которое мне дал университет ИТМО. Вот, и это мое вводное. Второе, по поводу, кого мы берем и не берем, мы занимаемся научпопом.

И для меня это важно. У нас в редакции, мне кажется, вообще только один человек с высшим образованием по журналистике. Все остальные — биологи, физики, химики, айтишники — люди, которые хотят писать, умеют это писать, и мы их этому учим. Конечно, их сложнее учить этому. Мы просто еще готовим ребят к тому, чтобы они могли что-то написать.

И это иногда проблематично, потому что ребята приходят из школы и любят заниматься писательством. Вот у них есть какие-то идеи, но вот они много любят писать, и нам приходится их переучивать. Так как мы во многом построены благодаря университету ИTMO, то они все обладают некоторыми технологиями в области там, в том числе искусственного интеллекта, и поэтому история про то, что новые технологии попадают в журналистику, это точно.

Они используют. Иногда мы их ловим на этом даже. Но это и новые сферы деятельности журналистов. То есть, появление дата-журналистики. И это понятно, где мы можем применять эти знания. И мне вдвойне приятно, что с одной стороны, ребята могут проявлять себя с двух сторон. Они могут приложить свои технические знания для журналистики. Это двойная работа. Это,: в некоторой степени, древний подход для всех ее деятельностей, для всего этого. И мы видим, что если мы обычно никогда никому не говорим из какого университета, мы просто представляем себе white media. И мне кажется, что мы достаточно хорошо соревнуемся с теми ребятами, которые получают высшее образование в этой области.

Каждый раз, когда у нас спрашивают откуда вы, вроде бы удивляются, что как так, вроде бы все технари. Но надо понять, что давно не существует вот этой логики технарь и лирик. Этого не существует. Хорошие, нормальные технари, ну, опять же, я тоже часто говорю, что я в некоторой степени испорчен, потому что там в ИTMO средний балл 94, это определенная категория лиц, но они умеют это делать, им интересно себя развивать.

Во всяком случае, мы вот в ИTMO для себя выстраиваем в некоторой степени такую логику, что ты должен стать многосторонне развитой личностью. Супер пошлая фраза, я думаю, вы ее много раз слышали, но она так работает. То есть, мы пытаемся давать многое с разных сторон и почему мы делаем медиум с помощью университета ИТМО? Зачем вообще это университету? Эта история про то, чтобы у них было в голове естественно научное какое-то мышление.

Это супер важно для высшего образования. Потому что вот эта История плоскоземельщиков, про лечение рака содой, я думаю, вы наслышаны. И если мы можем с самого начала внутри университета создавать в некоторой степени ощущение того, что решается, что решает в этом мире наука, мне кажется, очень важно.

И мы именно через это заходим. Мы не идем и не рассказываем о политике, о моде, это не наша тема. Но мы можем говорить о медицине, о психологии, мы можем говорить о физике, химии, потому что у нас есть эксперты. Мы умеем с ними работать. С одной стороны, они у нас рядом и под рукой, внутри университета. Но, мне кажется, почему еще ребята в этом участвуют? Потому что они могут заходить в Биотехе и работать там, учиться говорить.

У нас такая прикладная задача. Мы — медиа, но мы не готовим журналистов. У нас нет такой задачи. Наши ребята потом идут работать в компании по своей профессии и занимают достаточно высокие должности, потому что они умеют разговаривать, они умеют о себе писать и могут налаживать связи. Вот такую задачу мы себе сами ставим. Ну вот, не знаю, ответили ли на ваши вопросы?

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Безусловно, ответили. Спасибо, аплодисменты Алексею Итину. Поскольку первый круг вопросов пройден, я предлагаю нашим уважаемым слушателям задать несколько вопросов участникам, а потом перейдем ко второму кругу. Две просьбы. Первая — это представляться, и вторая — говорить, кому именно адресован ваш вопрос. Прошу.

Настя «Вопрос из зала»: Настя, у меня такой вопрос в связи с темой образования и кадров. Наверное, вопрос ко всем. Первая его часть — больше к опытным специалистам, которые здесь представлены. Вторая часть — более практическая.

Верите ли вы в существование талантливых специалистов? То есть, встречаются ли вам настолько талантливые люди, которые могут с любым образованием приходить в журналистику и добиваться успехов?

Второй вопрос практический: как определить эти таланты и где их найти? Если в вашем издании… я не вижу какой-то системы поиска талантов. Или у вас это решается за счет того, что средний балл — 94 места, и этот вопрос закрыт?

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо, спасибо. Давайте тогда, может быть, в том же порядке, в каком мы и начинали выступление.Елена, вам первое слово? Спасибо большое. Елена, наверное…

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова: С этого надо было начать. И журналистские факультеты журналистики всегда проводят творческий конкурс. Конечно, один творческий конкурс — это серия вопросов или сочинений — вряд ли может определить талант, но искренность человека к профессии — да. 

Что такой талант журналиста? Это вообще очень трудно сказать. Это, вот как Алексей сказал, не только умение писать красиво, это не только писательский навык. Наверное, это еще любопытство, любознательность. Наверное, это еще ответственность. 

Есть две концепции: любит журналист аудиторию или не любит, а любит ту тему, которую он раскрывает. На самом деле — социальный темперамент. Вот то, что мы хотим увидеть в наших лучших выпускниках. 

И я еще раз повторю (я сказала скороговоркой): да, таланты есть. Не всегда таланты идут на журфак. Очень много талантливых людей, которые, придя будучи студентами разных факультетов и придя в редакцию, начинают учиться писать новость, интервью, репортаж и аналитическую статью. 

Как их определить? Но вот они всегда обладают социальным темпераментом. Вот я начну, наверное, с этого.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо Елена. Анна — вам слово.

Анна Тышецкая, директор НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург: Спасибо, но безусловно, талант очень важен, особенно в этой отрасли, потому что если у тебя нет таланта, ты тогда будешь делать только техническую работу. И он нужен во всем. И я вот, пока Елена Леонидовна выступала, я вспоминала талантливых ребят, которые с нами учились. Но вы знаете, они всегда очень сильно отличались. Они ведь не могли не делать этого.

Наверное, ключевой талант, если мы говорим о журналистике, — это очень быстрое выхватывание ключевого смысла и упаковка его. Мы вспомним, как скорость является важной частью любой работы журналиста. И вот это блестящий журналист — это что? Это быстрый поиск правильного выражения, слова и блестящая его упаковка. Из таких, наверное, ярких примеров — Колесников Андрей, «Коммерсант».

Это же просто потрясающе. Возьмите, почитайте книгу «Я Путина видел», которая в 2000-х вначале выходила. И к ней есть прекрасное предисловие о том, как он писал эти блестящие репортажи. И я была поражена.

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова: Но он выпускник журфака МГУ.

Анна Тышецкая, директор НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург: Он выпускник журфака МГУ.

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова: Мы говорим талантливый журналист – не выпускник журфака, но его можно найти.

Анна Тышецкая, директор НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург: Да. Нет. Я просто говорю о том, что талант является важной частью. Я, допустим, считаю, что в какой-то момент я поняла, что мне не хватает таланта быть блестящим журналистом.

Но я получилась очень хорошего уровня управленцем. Потому что, возможно, мой талант лежит совершенно в другой области. И он у меня все время проявлялся в моей текущей деятельности. Потому что все, что бы я не делала журналистикой, у меня оказывалось чем? Организатором. То есть, я все равно начинала все организовывать, делать, управлять людьми и так далее. И поэтому мой талант выразился в другом.

Поэтому, конечно, когда мы говорим особенно о такой отрасли, которая завязана в креативных индустриях, конечно, у человека должна быть искра. Без этой искры у нас получается технический специалист.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо большое, спасибо, Анатолий, вам слово.

Анатолий Пую, директор факультета журналистики СПбГУ: Ну, перед вами талант, который закончил философский, потом вдруг стал журналистом. Вот, но в каждой шутке только доля шутки. На самом деле, я просто хочу сказать, что безусловно, что-то талантливое в каждом из нас есть, но я бы, скорее всего, наверное, порадовался, если бы ко мне все больше и больше приходили ребята, так скажем, профессионально ориентированные. Вот профессионально ориентированные — это немножко другое.

Это человек, который в процессе образования найдет именно ту дорожку, по которой он пойдет и сможет реализовать себя исключительно профессионально. Пусть это будет научно-популярная журналистика. Я с большим уважением отношусь к научно-популярной журналистике. Мне кажется, что такая теплая журналистика, знаете, теплая. Сиди себе в кабинете, пиши себе о том, о сем. И нормально все. А бежать по городу, искать новость, там, ловить этих — одного, другого, третьего, который тебя, скажем, отправит, ну, не буду говорить, пошлет.

Вот. Много чего другого есть в спортивной журналистике. Господи, чего только нету, да. Поэтому я уже не говорю про военкоров. Здесь тоже нужен особый талант. Но я не буду хвастаться, что Скобеева — наша выпускница, вот тоже талантливая, вот.

Но у нас просто реально очень много людей, которые поступают сегодня на первый курс. Они приходят, вот на первый курс к нам приходит иногда 84 процента иногородних ребят. 84 процента. И это почти 100% профессионально ориентированные. То есть получается, что еще лет 10-15 назад мы там отчисляли по 40 человек, по 70. Сегодня, если 5 человек мы отчислим, это почти трагедия.

Они приезжают, они знают, зачем приехали в Петербург, в Москву, извините, Высшей школе экономики. То есть они знают, зачем сюда приехали. И вот эти профессионально ориентированные ребята для меня важнее, чем один талантливый. Он себя найдет, а этих надо подготовить. Ну, примерно так.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо, Анатолий Пую, директор, а не декан. Алексей, ваше слово.

Алексей Итин, главный редактор, «Мегабайт медиа», ИТМО: Ну, так получилось, что я занимаюсь много работой со школьниками и занимаюсь поиском талантов седьмого класса. Мы проводим супермного соревнований в области IT, физики, каких-то междисциплинарных историй. И поэтому, если ты не будешь их искать, они не будут появляться. Поэтому задача, если мы говорим про образование — выявлять таких ребят и поддерживать их, придумывать новые мероприятия.

Во всяком случае, поэтому, мне кажется, у нас получается это. Мы, может быть, сейчас говорим об одних мероприятиях, завтра — о других. Дети меняются. То есть, грубо говоря, вот даже мы для студентов уже проводим там хакатон. Называется он Science Media. Сейчас не очень популярно на английском, но ничего. Придумаем, как придумать это на русском языке.

Но сначала это был просто хакатон… не хакатон, это был просто форум по научной журналистике. Потом мы поняли, что это скучновато. Таких мероприятий много. Начали делать хакатон по научно-популярной журналистике. Поняли, что уже все, научили всех, кого могли или кого хотели научить. А потом делали хакатон по дата-журналистике. Вот в этом, получается, в прошлом году делали хакатон по генеративным медиа.

Это постоянно меняется, потому что вокруг нас технология меняется, вокруг дети меняются, потому что когда-то эти дети имели один компьютер и floppy disk, а сейчас у них планшет, они умеют работать, дипсики, и VPN настроить тоже не проблема для них. Поэтому мы должны тоже под это подстраиваться и помогать выявлять талантливых детей.

Это суперважно. Мне кажется, это такая задача в целом — не отдельно стоящего университета или отдельно стоящего города. Это задача, которая стоит перед нашим государством. И мне кажется, что это сейчас поддерживается. Есть проект «Сириус», в котором дети в том числе по журналистике приезжают, и мои коллеги, которые делают программу по научпопу, тоже туда ездили и как раз рассказывали детям, почему это так важно.

В целом, я просто вспоминаю свои школьные годы, какие были возможности у обычного школьника из Санкт-Петербурга в одиннадцатом классе, что сейчас есть. Я по-белому завидую. У них многое есть, и мне это очень импонирует, и я рад, что они могут развиваться здесь.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо, Алексей. Да, конечно.

Анна Тышецкая, директор НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург: Сейчас, как раз Алексей выступал, и я вспомнила — вот, на самом деле, как вообще попадают дети на журфак? Вот откуда они вообще берутся? То есть, это же человеку в каком-то возрасте должно что-то «звякнуть», что он этим должен заниматься.

И вот, когда я поступила на тот журфак, у нас было 60 человек — вот поток. Из них порядка, ну, там, 40 человек — я всех их знала. Откуда мы были? Мы были те самые дети, которые в 7-8 классе увлеклись: в школьных газетах начали работать, в молодежных изданиях. И мы были одна тусовка. И вот как раз это очень самое, наверное, это самая важная история — то, как ты вообще принимаешь решения, в какую сферу ты идёшь. И я вот помню, мне даже было как-то странно: как же ты приходишь в университет, всё должно быть ново, а там те же самые люди, с которыми ты до этого встречался.

Поэтому вот ещё одна важная история — это то, как мы вообще в целом работаем и организуем вот эти молодые души, которые приходят в медиа. И вот, кстати, само мероприятие, на котором мы здесь находимся: когда нам организаторы написали о том, что вот мы бы хотели провести это мероприятие в Высшей школе экономики.

Конечно, мы стали читать, и одним из ключевых параметров, почему вообще в принципе решили, что эта площадка важна — потому что одна из миссий — это создание правильной, какой-то, я не знаю, профессиональной атмосферы именно для развития молодых людей. Собственно говоря, это то, что касается поиска талантов.

Это одна из важнейших, на мой взгляд, элементов как раз развития вот этих талантов и понимания, кто кем может быть.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо большое, Анна. У вас есть вопросы?

Елена Мирошина, Йошкар-Ола, радиостанция Мэттер-ФМ. «Вопрос из зала»: Да, здравствуйте. Елена Мирошина, Йошкар-Ола, радиостанция «Мэттер-ФМ». Не знаю, я, похоже, уже шла, может быть, вы об этом говорили, но раз тема детей пошла — хотела спросить вас, что вы думаете про внедрение профильных медиаклассов. С прошлого года в Йошкар-Оле появился профильный медиакласс (десятый), ребята целых два года в школе будут проводить и теорию, и практику журналистики.

Причем делают они это: если теорию они слушают в университете на базе какой-то журналистики, то на практику они приходят к нам в каутметы — радио, телевидение, на двух дежурных. А вот у нас практика только-только началась такая, мы только начали с ней работу. Но вот насколько, вы считаете, это прогрессивное направление, насколько это действительно даст нам следующее поколение настоящих журналистов.

То есть, можно сказать, по собственному опыту: если сначала люди шли достаточно осторожно, дети шли достаточно осторожно к нам — ну, как-то в основном гуманитарии: «Ну, я гуманитарий, пойду в медиакласс». То сейчас они просятся: мы хотели одного через два года, но сейчас люди, дети просятся. Они говорят: «Не хотим», потому что они поняли, что есть вот такая совершенно уникальная возможность погрузиться в журналистику уже вот в этом году.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо. Кому вопросы задавали?

Елена Мирошина, Ойшкар-Ола, радиостанция Мэттер-ФМ. «Вопрос из зала»: Давайте и вам, Вячеслав Владленович. Может кто-то еще хочет?

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо. Неожиданно. Я не думал, что мне придется совмещать функции модератора и ответчика. Конечно, на мой взгляд, нужно выбирать… Нужно, можно и вообще стоит выбирать профессию чем раньше, тем лучше. Я, если честно, уже классе в седьмом знал, что хочу быть журналистом, несмотря на то, что я, практически как коллега, окончил физико-математическую школу — я знал, что все-таки это не мое, мое — это журналистика.

Кстати, когда я поступил на родной журфак, мой дедушка сказал примерно следующее: «А куда Славе было еще идти, он же ничего не умеет».

Да, это, конечно, шутка, но, на мой взгляд, то, что вы делаете — это очень правильно, это очень нужно, и чем больше ребят в раннем возрасте выберут свою дальнейшую профессию, тем, мне кажется, будет лучше и для них, и для всех нас как для представителей медиа-отрасли в нашей стране. 

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова: Я могу поделиться опытом Москвы. Москва имеет очень большую, хорошо финансируемую программу «Медиакласс в московской школе». В ней участвует не только журфак, хотя мы — одни из самых активных участников. В ней также активно участвуют Высшая школа экономики, МГУ. Я думаю, что здесь смешаны две цели, и это все-таки не подготовка к поступлению на журфак, я вам так скажу. 

Это работа, во-первых, по развитию тех самых информационно-коммуникационных навыков, которые сегодня нужны абсолютно всем — в науке, или в шоу-бизнесе (умении держать себя перед камерой), и в инновационных компаниях — везде-везде. Музей сегодня вообще становится пространством медиа, поэтому подготовка к жизни в той насыщенной медийной информационной среде — одна из задач. 

Вторая задача — это повышение цифровой медиаграмотности. Дети сегодня находятся в токсичной среде, хотя в этой среде у них очень много привлекательных занятий и активностей. И вот медиаклассы должны показать вот эту конструктивную роль журналиста, привить навыки того же самого факт-чекинга (хотя по-русски это звучит не хуже — «проверка фактов»). И только, знаете ли, вот профориентационная работа для журфаков стоит на третьем месте. 

Я думаю, неважно нам, а нам с вами в принципе нужна грамотная аудитория. Хотя не все понимают, и родители говорят: «Хорошо, пойдет в медиакласс, но не пойдет в журналисты» — это тоже правильный выбор, если ты не хочешь. И поэтому профориентация здесь важна.

У нас 120 школ-партнеров журфака в Москве. Они принимают участие, эти ребята принимают участие в создании школьных СМИ. Мы уже 15 лет проводим фестиваль школьных СМИ, и там побеждают, как ни удивительно, Москва, Санкт-Петербург, школьные газеты, телестанции из других региональных городов и центров журналистского образования. 

Но школа все-таки, мне кажется, делает важную просветительскую работу. Потому что если мы… я понимаю, мы про смыслы, да, вот учим литературе — никто не хочет читать толстые, длинные… теперь они даже так называют: «длинные тексты». Никто не хочет длинные тексты, все хотят короткие в телеграме, комиксы. Но если ты не знаешь, что длинные тексты — они про нашу жизнь, и вот ты находишь это в медиа, ты не понимаешь современного общества. Медиа — это важнейшая часть современного общества. 

И медиакласс в школе — не только для того, чтобы вам прийти, вам привезти журналистов, еще и для того, чтобы понять ключевой публичный институт современного общества — цифровые медиа.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо. Могу просто добавить к тому, что сказала Елена Леонидовна. Мой однокурсник, выпускник нашего факультета Дмитрий Сабов — человек, который проработал много десятилетий в лучших российских изданиях: «Известия», «Итоги», «Огонек» — и везде на ведущих позициях. Последние два года ведет медиакласс в одной из московских школ. Я у него периодически перед детьми выступаю, и это очень классные дети. То, что называется, — глаза горят, им все интересно, они задают очень правильные вопросы.

Я очень надеюсь, что это будут либо наши коллеги, либо, как правильно сказала Елена Леонидовна, — правильные потребители. 

Третий вопрос… Наверное, на этом закончим первый круг вопросов. Прошу, предоставляю слово. Напомню, пожалуйста: представляйтесь и говорите, кому вопрос.

Анастасия Тош . Студентка первого курса «Вопрос из зала»: Меня зовут Тош Анастасия. Я являюсь студенткой университета первого курса. И мы все много говорили о таланте, о рвении, о желании у журналистов. И многие из вас сошлись на мнении о том, что журналисту все-таки необходимо образование. Так же упоминался средний балл студентов. Мой 94, мой средний балл за ЕГЭ – 98. Литература 100, русский язык 100. Вступительные в вуз – 99 баллов. Общий мой средний балл составил 307 из 300 возможных в принципе. Представляете, я не поступила в университет в Москву. Просто не прошла. И вот появился вопрос. 

Может быть, просто это образование не всем доступно. Потому что я человек из глубинки. Не очень большой город в России. И вот я приехала в Петербург. Моя цель была — поступление в университет. Потому что моя семья, к сожалению, не может позволить себе платить 500 тысяч, миллион в год за образование. Высшая школа экономики здесь в общественном бюджете, представляет низкие баллы, во-первых.

Во-вторых, представляет места для бюджета. Другие же университеты, что интересно, представляют, но очень редко. Вот получается, что журналисту образование для этого производства нужно. Но не всем доступно, в том числе недоступны и таланты. Вопрос так звучит.

Алексей Итин, главный редактор, «Мегабайт медиа», ИТМО: Давайте я начну. Ввиду того, что вы сказали про 93 балла… Можно, наверное, не спрашивать, кому вопрос, да? Ну, во-первых, я, наверное, ввиду того, что я выполняю еще одну функцию у себя в университете — я ответственный секретарь приемной комиссии университета, который отвечает за прием абитуриентов. Первое скажу: есть базовые вещи, есть определенное количество мест. Ну, конкурс. Мы выбираем лучших.

Лучших берут по баллам. Нужно было иметь не 307, а 310. Сейчас это может быть супергрустно звучит, но так. У нас такое бывает. Не поступил человек, у которого было 315. Ну, из 310 трудно получить 315. Есть олимпиады. Можно по ним поступать. Я вот чуть раньше сказал, что университеты стараются работать со своей аудиторией как можно раньше.

Мы работаем с 7 класса. Проводим олимпиады. Супермного разных. Какие-то по робототехнике, какие-то по машинному обучению, какие-то по физике, по химии, по инфохимии. Супермного всего разного. Пытаемся соприкоснуться со всеми нашими абитуриентами как можно раньше, чтобы к 11 классу он, с одной стороны, знал, куда он точно хочет. Это профориентационная задача университета. Он знал, как туда поступить, и сдал хорошо ЕГЭ.

Если ему нужно ЕГЭ или по олимпиаде. Поступил по олимпиаде, получил БВИ, подтвердил. Молодец, поступаешь без ступенек испытаний. Можешь участвовать во Всероссии. Это доступно всем абсолютно. Гражданам Российской Федерации вас заставят в школе в этом поучаствовать. Поэтому я не вижу в этом особой проблемы. Есть образовательный кредит под 2%. Тоже вариант.

Да, его хотят сейчас ограничить, но вроде бы не в журналистике, а только в экономистах и юристах. Но, видите, у вас пошло мимо. Ну и прекрасно, вы нашли другой вариант. Вы выбрали тоже достаточно хороший, мне кажется, университет. Вышка, мне кажется, мы любим ее, общаемся много. В чем в итоге у вас вопрос? Вы нашли свое место? Ну, государство заказывает. Оно считает, что юристам нужно больше.

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова: Скажу, что у нас 100 бюджетных мест. На журналистике. 100. И тоже может быть много. Знаете почему? У нас сейчас вот хорошая дискуссия, мы такие друзья все замечательные — Анна Юрьевна, Анатолий Степанович, теперь с Алексеем начнем дружить. Про практиков надо спросить: ребята, вам надо столько журналистов? Понимаете, вот журналистов классических…

Анна Юрьевна сказала — у нас медиа, это другое, это шире. И поэтому количество мест определяется действительно министерством. Но мы сейчас цепочку не достроили, мы устроили хороший междусобойчик, и он важный, понимаете? А вам еще надо спросить: а где же вот эти рабочие места, на которые 150 юристов? Юристов у нас даже больше — у нас под 200 в МГУ.

Юристы всегда нужны. А нужны ли классические журналисты в таком количестве? Может быть, ваш выбор правильный, потому что вы пошли в медиа. Медиа теперь есть — типа информационных служб, инфо-пресс-служб. У каждой компании. И может быть, вы даже лучше работу найдете.

Анна Тышецкая, директор НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург: Я просто хочу сказать — Вышка как раз выиграла. Потому что посмотрите: блестящая абсолютно студентка, будет учиться в Вышке, а не в достаточно хорошем университете. Самый лучший университет? Я напомню просто, что в Питере мы как раз лидеры по приему. И этому… где-то все время пытается нас победить… 3-4 место.

Я просто хочу сказать по поводу вашего вопроса «почему недоступна». Потому что журналистика — это элитарная профессия. Она всегда была элитарной профессией, и конкурс на журналистику всегда был 10 или 20 человек на место. И это всегда были элитарные факультеты. Потому что не каждый человек может работать в этой профессии. Потому что не каждый способен быть в этой профессии. А когда ты даже поступил в эту профессию — ты сразу же с первого дня находишься в колоссальной конкуренции. В том числе, понимаете… То есть, ну вот хорошо: вот вы сейчас… ну вот мы сейчас баллами меряемся. Но вот я, допустим, вспоминаю даже нашу группу — у нас вся группа была сильная, у нас все состоялись, но не все мы удержались в профессии. Потому что конкуренция колоссальная.

Это как актеры в театре — ведь такая же конкуренция за каждую позицию для поступления. Но не каждый становится блестящим актером. И это просто потому, что такая профессия.

Анатолий Пую, директор факультета журналистики СПбГУ: Я что хотел сказать, ребят: вы можете между собой, конечно, бодаться сколько хотите. Но вообще-то первый университет России — это мы. 1724 год, нам 301 год. Считайте баллы.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: И все 301 год вы преподаете журналистику?

Анатолий Пую, директор факультета журналистики СПбГУ: А что, я хорошо выглядел для универсанта с 300-летним стажем, правда? Вот, я могу отжаться ещё раз 100. Барышня, как я хотел с вами познакомиться. Господи, когда мне сказали, что не прошёл человек, у которого 307 баллов, я, честное слово, покрылся пятнами. Но я посмотрел на список и увидел — да, ну там все места заняли олимпиадники. Олимпиадники заняли те места.

Поэтому это… Но у меня есть к вам предложение.

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова: Магистратура.

Анатолий Пую, директор факультета журналистики СПбГУ: Есть предложение. У меня сын хотел в вышке, а поступил в СПБГУ. Чего? Меняемся. 

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: По-моему, это называется хантинг.

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова: Олимпиад по журналистике — три общероссийских, включая: «Высшая проба» в Высшей школе экономики, в МГУ — «Ломоносов» и «Покори Воробьёвы горы». Я думаю, ещё где-то есть. По боку есть что? Нет? У нас надо. Вот раньше, видимо, было вам куда-то. Ну вот, видите — всё-таки каждый находит себе своё место. Конечно, да. Все знаем.

Анатолий Пую, директор факультета журналистики СПбГУ: Я прошу прощения, просто забыл сказать. Вообще-то, когда мы начинали вот с академиком Вартановой считать вот эти вузы, мы посчитали, сколько выпускников ежегодно получают диплом журналиста. Десять лет назад было 27 тысяч человек ежегодно. Это ответ на вопрос, нужны ли столько журналистов, которые слово «солнце» пишут через «ё».

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Когда наш председатель нашего Союза Владимир Соловьёв узнаёт, что количество выпускников каждый год превышает 10 тысяч, он хватается за голову и говорит: «А куда они все деваются?» 

Коллеги, мы не готовили этот вопрос, но очень хорошо, что он прозвучал, потому что он стал таким мостиком к следующему нашему кругу вопросов. Помните, мы говорили, мы обещали вернуться к теме: «Что делать?» Что делать во вполне конкретном смысле?

Я думаю, что мы не будем сами себе в присутствии наших коллег рассказывать, что всё в нашем образовании идеально. Что делать? Что нужно изменить в профессиональном образовании в нашей стране? Давайте в том же порядке — Елена Леонидовна.

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова: Я считаю, что нам надо усиливать взаимодействие с практиками, с редакциями, с индустрией. Нам надо это делать на системной основе, потому что, конечно, каждый факультет это делает в меру своих сил. Но к нам не всегда с симпатией относятся главные редакторы или владельцы СМИ. Они говорят: «Вы там сидите, вы нам вообще не нужны». А потом они выходят и говорят: «Нет специалистов, некого брать, зачем нам эти журфаки». 

Ну, посмотрите на нас! Посмотрите, руководители медиа! Посмотрите — форматов сегодня много. Хакатон… я вот правда думал, как по-русски назвать. Неважно. Можете назвать «творческая мастерская». Придите, сделайте. Можно назвать «мастер-классы». Можно назвать «интерактивные практики». Мне кажется, на журфаках работают очень креативные люди — они подскажут, как мы можем для вас, для вашей редакции помочь подготовить специалистов.

Второе. Наталья сказала про исследование. Рынок труда поменялся, он поменялся, во всяком случае, формально. Кого хотят? Пойдите на HeadHunter, посмотрите, кого хотят редакции: SMM-менеджер, райтер, копирайтер. Это кто? Это какое имеет отношение к журналистике? Я думаю, что нам надо изучить вот эти новые потребности и попытаться понять, кого мы для таких потребностей будем готовить. 

Самое нежнейшее название, которое мы нашли — «писец». Это журналист, наверное. Но HeadHunter объявил вакансию «писец». И я думаю, что вот этот интерактив с индустрией и будет той главной палочкой-выручалочкой, которая поможет и нам, и рынку труда.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо, Елена Галина. Должен, должен покаяться: в бытность моим руководителем одной из радиостанций я много раз говорил ребятам-практикантам: «Ребят, подпишу вам любые отчёты, только не мешайте работать». Было такое. Откройтесь нам!

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова: Откройтесь! Руководители станции!

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Было такое!

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова: Придите, набирайте!

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Анна, вам слово.

Анна Тышецкая, директор НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург: Ну, во-первых, что делать? Есть один рецепт, он обозначен. Журналистика — это прикладная профессия в любом случае, поэтому здесь, как у врачей, как у айтишных специалистов, у инженерных, очень важно четкое понимание рынка задач, что происходит. И я вот не могу сказать, что, глядя на то, как у нас сейчас развивается направление медиа, у нас есть какая-то дискоммуникация и непонимание между нами и нашими партнерами в области взаимодействия. Может быть, потому что мы не про классическую журналистику — я думаю, в этом вся история.

Потому что действительно, вот я еще раз вернусь к тому, с чего начинала: нужно разделить. Есть журналистика, на мой взгляд, и в будущем она будет все более элитарной и сложной, потому что журналист сам по себе — это не просто человек, который пишет новости ежедневно. Еще 20-30 лет назад это была массовая профессия. И особенно, когда начал развиваться интернет — откуда появились эти райтеры? Это же очень просто. Когда у тебя газета, у тебя все ограничено полосой, каждый журналист бьется за каждую строчку.

И ты радуешься, когда тебе дают не 500 строк, а 502. И за каждое слово ты готов драться или попасть на первую полосу. Как только все ушло в интернет — что произошло? Пространство новостей стало бездонным. И, соответственно, оказалось пустым. Не хватало рук, чтобы создавать этот контент.

Ведь то, что мы сегодня наблюдаем, то, что обсуждаем — интернет нужно было заполнять, вот это все пространство, какими-то разными материалами. И хорошо, что появились блогеры. Они создали огромное количество контента, с которым мы работаем. Но при этом нельзя сказать, что исчезли крупные профессиональные издания. Ведь многие вещи, которые мы сегодня обсуждаем или читаем, их делают профессионалы.

Просто их гораздо меньше в этом пространстве, чем было, когда каналы СМИ были выделенными: телевидение с эфирным временем, журнал с полосой, газета с тиражом. В интернете вроде как все стали равны, и этого пространства стало много. И вот вопрос: мы готовим людей, которые заполняют это пространство, или тех, кто им управляет?

Рассуждая о том, что такое медиа сегодня, мы говорим не о людях, которые заполняют пространство. Для этого, конечно, журналистское образование не нужно. Для этого достаточно курсов или медиалаборатории — научиться снимать или упаковывать материал. Тогда получаются те, кого мы называем коммуникаторы — люди, которые могут заполнить пространство вместе с ИИ, фотографиями и так далее.

Но мы стали думать, как подготовить людей, которые понимают современное цифровое пространство со всеми его новыми игроками. Поэтому у нас кто партнеры? Это ВК. Кто наш партнер? Это Яндекс. Но при этом у нас есть классические медийные холдинги типа РБК — хороший пример. В моей бытности это была газета, сегодня это крупный цифровой медиахолдинг. Или ТАСС, «Россия сегодня» — крупнейшие цифровые медиакомпании. Эти люди управляют пространством.

На самом деле, мне кажется, нам надо разобраться, о чем мы говорим. Если о профессионалах, управляющих пространством — это другие технологии подготовки. Конечно, это не физик, освоивший медийные инструменты. Мы говорим о профессионале, который понимает, как устроены эти пространства — это нужно изучать.

Возвращаясь к исследованиям: сегодня назрел вопрос разобраться, что собой представляет эта среда. Мы не понимаем современную аудиторию, влияние новых игроков на медиа, что происходит с классическими медиа. Но понимаем, что традиционная система разрушается. Поэтому этому нужно учиться. Это сложнейшие знания на стыке социологии, политологии и гуманитарных наук. Вот наш ответ о том, как мы готовим профессионалов.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Анна, спасибо. Пользуясь своим правом ведущего, задам вам один наводящий вопрос. Честно говоря, не очень понял, что вы имеете в виду, когда говорите, что готовите людей, способных управлять информационным пространством. Речь идет о медиаменеджерах или о чем-то более широком?

Анна Тышецкая, директор НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург: Я бы сказала о более широком. Это человек, который понимает, какой продукт нужно создать, он будет работать и как он будет достигать своей задачи в этом медиапространстве. То есть и сегодня это, конечно, чаще всего мы говорим о медиапродуктах цифровых. И когда мы говорим о медицифровом продукте, он становится очень сложным.

Он себя вбирает как блогеров, как работает с различными медиаканалами, ну как в том числе отдельный текст, который мы сегодня вообще запускаем в это пространство?

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Я, может быть, мыслю по-старинке, но мне кажется, что главная составляющая любого медиа — это редакция, не люди, которые занимаются исследованием медиапространства и даже не те, кто им руководит, а те, кто пишет, снимает или говорит в микрофон.

Анна Тышецкая, директор НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург: Это СМИ, а мы же говорим о медиапространстве, а оно сегодня другое. Вот сегодня многие разговоры, и то, что касается медиа, у нас происходит путаница, потому что мы говорим, если говорим о классической редакции, мы говорим все-таки больше о журналистике.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Да, конечно.

Анна Тышецкая, директор НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург: Да, но если мы говорим о медиаиндустрии, ведь сегодня 90% основных денег где находится? Вот в этом непонятном, в этой субстанции. Вот я приведу пример. Мы занимаемся много исследованиями именно цифровых платформ и их влияние на классическую медиа-систему. Я приведу просто пример того, как сегодня разграничен рынок рекламы. 60% этого рынка рекламы сегодня идет через что? Через рекламный инвентарь.

Кто владеет рекламным инвентарем? Три компании основные. ВК, Яндекс и МТС. У меня на этом все.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Хорошо, спасибо еще раз, попрошу аплодисменты. Коллега, что скажете по этому поводу?

Анатолий Пую, директор факультета журналистики СПбГУ: Мне можно сразу аплодисменты? Я просто хочу сказать, что есть, по большому счету, две задачи.  

Первая: когда мы сталкиваемся с тем, что школьники, которые приходят в высшие учебные заведения (я говорю про своих школьников и первокурсников), с точки зрения технологического понимания они… извините, круче, чем многие мои научно-педагогические работники.  

Что делать? Очень просто. Есть кадровый голод в высших учебных заведениях. Просто кадровый голод. Молодежь, выпускники вузов, не идут преподавать. Они приходят преподавать, например, лет через 30 — те, кто не кандидат наук, не написал ни одну статью и уже забыл, как это делается (научную, я имею в виду).  

А проблема заключается в том, что, например, чтобы быть научным руководителем выпускной квалификационной работы (согласно, скажем, правилам университета), научный руководитель может быть только кандидатом наук. Преподавать в магистратуре может только кандидат наук. Редкие случаи, когда ученый совет разрешает, скажем, какому-нибудь… ну, почетному, со всеми почетными должностями, скажем, прочитать лекцию.  

Хотя, с другой стороны, вот именно эти люди, которые приходят в аудиторию с огромным опытом (скажем, практическая работа)… они приходят в аудиторию, через 20 минут спускаются: «Степаныч, извини, я все рассказал». Понимаете?  

То есть, первое — ну, просто надо понять, что нужно готовить кадры для высшей школы. Понятно, что практически во всех университетах есть кадровый резерв. Вот мест в аспирантуре бюджетных мало. Я понял, почему барышня убежала — потому что мой сын поступил на коммерческую форму обучения. Шутка, конечно.  

Поэтому, да: с одной стороны, кадровый голод. С другой стороны (я абсолютно поддерживаю Елену Леонидовну), надо просто, чтобы практики приходили к нам.  

Сегодня у меня, например, 117 человек в штате преподавателей. Из них 57… плюс 57 человек, которые пришли к нам по договору гражданско-правового характера, чтобы вместе с нами учить наших студентов жизни в медиакоммуникационной индустрии, которая есть сегодня.  Поэтому… что делать? Денег нет, но вы держитесь.  

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо большое, коллега. Алексей, вы, с одной стороны, внутри процесса, а с другой — можете на него посмотреть немного со стороны. Вы бы что изменили в сегодняшней системе подготовки журналистов?

Алексей Итин, главный редактор, «Мегабайт медиа», ИТМО: Мне кажется, я вернусь к самому первому вопросу. Кажется, что нужно сначала посчитать. Это анализ рынка. То есть мы слово «HeadHunter» сказали и потом забыли о нем. На самом деле нужно открыть, посмотреть, сколько вообще нужно людей, каких профессий. Сейчас есть в некоторой степени попытка посчитать, кого, каких специалистов нужно. То есть, я знаю опыт: мы работали с тремя министерствами по поводу айтишников и тех, кто интересуется искусственным интеллектом.

Ну, нужны там… мы говорим сейчас «архитекторы искусственного интеллекта». Так была большая, планомерная, по сути, годовая работа по этому анализу. Сейчас будет там конкурс, будет разрабатывать, искать таких ребят. Ну вот, такая должна быть работа, аналитическая. С этого все начинается. А просто, если мы говорим: «Нужны журналисты» — какие журналисты, куда журналисты, в каком количестве? Ну просто вот «нужны». Вот у нас сейчас так это работает, по-честному.

Конечно, вы можете сказать: «Вот есть контрольная цифра приема, вот каждый регион сам заказывает». Но мы знаем, как регионы заказывают контрольную цифру приема, как они их считают. Ну просто нужно 5. А на самом деле, может быть, и не нужно, а может быть, 20 нужно. Но вот с медиками, я так понимаю, более-менее как-то там умеют считать. С какими-то там технологиями умеют, потому что есть запрос. И когда вы считаете количество этих людей, вы должны обратиться к работодателю.

То есть, я в некоторой степени накладываю свой опыт. То есть, если мы говорим про IT, то мы общаемся и с VK, и с Яндексом, и с Innoxine. Куча таких компаний. Они знают, какого уровня специалист, какие компетенции. Они влияют на образовательный процесс. Они внедряются в него. Правильно же коллеги говорили о том, что нужно, чтобы были практики на месте работы.

Если это сплошная теория… ну, потом вот эта формулировка: «Забудь все, что знал, мы тебя переучим». Но это же неправильно. И мне кажется, вот это надо как-то переформулировать. А может быть, где-то надо на 5 лет закрыть журналистику, дождаться потребностей и снова открыть. Такое было когда-то уже в Советском Союзе? Может, лучше 40 лет, чтобы все вымерли.

Слушайте, ну вы как-то быстро… у нас все-таки средний возраст 70, слава богу. Государство же как то поработало в этом смысле.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо, коллеги, я надеюсь, есть еще вопросы, да, я прошу прощения, просто должен сказать, что большую часть своей журналистской деятельности я провел на радио и для меня хронометраж — вещь совершенно святая, святая — значит через 9 минут 28 секунд микрофоны отключаться, а карета превратится в тыкву, поэтому, пожалуйста, вопрос.

Диана «Вопрос из зала»: Добрый день: меня зовут Диана Болтнева. Я — студентка как раз СПБГУ, да, журфак, и также сегодня представляю свою редакцию «Мой твой Воронеж». И у меня такой вопрос, я думаю, для вас не секрет, что сейчас студенты активно пользуются нейросетью, особенно: на журфаке. И вообще, что вы думаете по этому поводу, как вы с этим боретесь или, наоборот, принимаете это?

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Какой был вопрос?

Диана «Вопрос из зала»: Как вы боретесь с нейросетью на журналистике?

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Кому именно из участников?

Диана «Вопрос из зала»: Ну, конечно же, всем, у всех же студенты.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Хорошо, да. Ну, постараемся покороче. Елена Леонидовна, давайте, по традиции, вам первое слово.

Елена Вартанова, декан факультета журналистики МГУ им. Ломоносова: Мы не боремся, мы отдаем при этом приоритет искусственному интеллекту и создали образовательную программу магистерскую, внедрили курс по искусственному интеллекту, внедрили лекции и практические занятия в разные курсы.  

Это неприлично не знать, как работает искусственный интеллект сегодня. Но все-таки постановка задачи — даже правильная, хорошая, корректная постановка задачи — не означает абсолютное принятие результата выполнения этой задачи. Поэтому стараемся, чтобы все-таки наши студенты в своей журналистской практике использовали ИИ, но там, где это возможно: ставили задачи, корректировали, проверяли информацию.  

Что касается образовательного процесса — никаких нормативных документов ни министерства, никаких других ведомств нет. Поэтому за полностью подготовленный искусственным интеллектом реферат или диплом двойку поставить не имеем права. И новая работа преподавателя — они заставляют переделать. Ну, вот, очень коротко. Спасибо.  

Анна Тышецкая, директор НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург: Мы же здесь про медиа. Вот я вам хочу так сказать, что согласно статистике HeadHunter, есть журналист (или даже не журналист, а как у нас называется сейчас) — специалисты, которые привлекают райтеров и так далее, которые используют коррекцию. Ну, вот, как бы, специалисты этого уровня, которые создают тексты, использующие искусственный интеллект, ценятся дороже.

Поэтому я думаю, что сейчас ответы будут одинаковые. Здесь, мне кажется, следует посмотреть в том числе на практику современных редакций, которые активно используют и внедряют искусственный интеллект в практику, и это становится обычной рутинной частью компетенции будущего журналиста, который планирует работать.

Поэтому, конечно, мы обучаем, естественно, мы используем искусственный интеллект, конечно, мы его применяем и, конечно же, мы смотрим за тем, какие технологии сегодня используются и входят в практику редакций. Мы, кстати, на эту тему периодически (все время) приглашаем топ-менеджеров крупнейших компаний, которые сегодня активно это делают. И мы с большим интересом слушаем, потому что все время меняется ситуация. Я, допустим, не могу предположить, а что же будет через год. То, что это будет — это уже очевидно.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Спасибо.

Анатолий Пую, директор факультета журналистики СПбГУ: Во-первых, Диана, спасибо большое за вопрос. На самом деле, это замечательная наша студентка. Вот, я знаю народ из Воронежа, да, вот, но это не означает, что я знаю всех своих 2300 студентов. Просто я знаю самых лучших, и да, и всех из Воронежа тоже всех знаю, да. Но на самом деле, да, замечательная студентка, да. Диана, вы прошли на кафедру телерадиожурналистики, не переживайте. У нас просто серьезный конкурс на эту кафедру, и вот она пыталась там пройти через эти дебри, вот, так что все хорошо, вот.

Я хочу сказать то, что она делает, например, она делает со своим интеллектом. Что касается искусственного интеллекта — понятно, что студенты пытаются использовать, абсолютно согласен с коллегами. Пока ничего не можем делать, а то, что будет — само собой будет. Но у нас есть замечательное решение всего.

Во-первых, мы готовим умных журналистов, замечательных, образованных жен и невест. И в последнее время у нас большое количество мужчин на первом, на втором и на третьем курсе, которые просто проявляют фантастические показатели в учебе. Никого не отчислить, в армию не хотят, но реально хорошо учатся, да, и патриотично настроены, понимаете? Так что мы занимаемся благим делом: что вы — и журналисты, и жены, и невесты, и хорошие… так, ну поменьше. Но, по крайней мере, я уже не могу сказать, что журналистика — это женское дело или профессия с женским лицом. Очень много ребят, очень много, реально. И очень много хороших.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: В Москву на ярмарку невест. Алексей.

Алексей Итин, главный редактор, «Мегабайт медиа», ИТМО:Ну, я начну с того, что когда… вы, наверное, помните вот эту ситуацию год назад или два уже, да? Получается, что в каком-то университете кто-то начал списывать — ну, представил свой диплом, написанный полностью ChatGPT, и признался об этом после того, как получил диплом. Это же была бурная дискуссия в области образования между вузами. Честно говоря, мы поддержали использование искусственного интеллекта по понятным причинам, ведь это в некоторой степени нашего профиля, но понятно — нужно уметь этим пользоваться.

Если ты просто скормишь вопрос, получишь ответ и так его отдашь научному руководителю, либо научный руководитель вообще не читает тексты — тогда, в принципе, неважно, что ты ему будешь давать: можно вообще от себя это написать. Поэтому мне кажется, это в некоторой степени ответственность руководителя твоего, который отвечает за твой диплом. Промпт-инжиниринг, да, он в некоторой степени становится конкурентной историей, но мы, честно говоря, считаем, что это будет популярно — и нужно. Это инструмент, не более.

Потому что нормально сформулировать промпт, проверить потом, что он верно это написал — это все-таки становится задачей. Мы внутри университета шутим, что: «Вчера ты писал 30 минут код, а сегодня ты за минуту получил ответ от ChatGPT — и еще 29 минут ты будешь проверять, что это работает».

Вот здесь все то же самое будет на самом деле. Но мы в целом относимся к тому, что рутинные задачи забирает искусственный интеллект, и у нас больше времени на творчество. Это касается не только журналистов — это касается и ученых. Они тоже занимаются творчеством, если что.

Анатолий Пую, директор факультета журналистики СПбГУ: Я просто хотел сказать, что кто то поддерживает, не поддерживает. Один и тот же вопрос. В Китае, Никарагуа, Финляндии различные культурные, так скажем, традиции, различные религиозные традиции задают один и тот же вопрос. И я посмотрю, что ответит искусственный интеллект. Это абсолютно будут разные ответы. И что вы будете делать?

Алексей Итин, главный редактор, «Мегабайт медиа», ИТМО:Потому что нужно знать, какой это датасет ему скормил. Если ты скормил нужный датасет, то он тебе ответит в той парадигме, в который ты ожидаешь

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: То есть, зависит от того, кто обучал этот искусственный интеллект.

Алексей Итин, главный редактор, «Мегабайт медиа», ИТМО: Датасет — и как ты обучал — дает все. Но это задача исследователя, который занимается обучением этой модельки.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Хорошо, спасибо всем участникам. Поскольку у нас осталось чуть больше минуты, я позволю себе привести примеры собственной практики. В прошлом году я возглавлял ГЭК по приему дипломных работ в двух московских вузах (неважно в каких). По самым скромным подсчетам, примерно треть работ была написана даже не с использованием искусственного интеллекта, а просто искусственным интеллектом.

И главная просьба, которая у меня была ко всем дипломникам: «Ребята, я понимаю, что вы этот диплом не писали, но вы его хотя бы прочитайте». Потому что истории, когда случались самые, что ни на есть, дикие ошибки (но первое, что приходит на ум — «Россия», написанная с маленькой буквы), она постоянно случалась.

Коллеги, огромное спасибо всем участникам. Наташа, в следующий раз, наверное, придется просить два с половиной часа, а не полтора. Огромное спасибо всем, кто был в зале, потому что без ваших вопросов, без вашего внимания дискуссия не получилась бы настолько интересной. Ну и, как говорится, до следующих встреч. Я надеюсь, фонд «Вместе медиа» нас еще пригласит.

Юля «Вопрос из зала»: Ну, один вопрос ещё попросили. У меня один вопрос для аудитории. Вот — не для вас, а для аудитории. Мы все работаем в СМИ. А поднимите руку, у кого нет журналистского образования. Нет. Нет, филфак — это не журналистское образование. У кого нет? Мы работаем, да. Вот в Ноябрьске, да, Ямал, Юля Южная меня зовут. На 10 человек у нас один только журналист.

Ну, то есть вот как бы мы работаем. И я думаю, что в регионах… я думаю, что в регионах вот так и всегда: филологи, учителя начальных классов (русский язык, литература), технологи, энергетики там или ещё инженеры… Ну вот: на 10 человек, на 10 корреспондентов — только один с журналистским образованием.

Вячеслав Владленович Умановский, Модератор: Я работал на Ямале, в новом Уренгое в газете «Правда севера», там у всех было высшее образование журналистское, правда, это было очень давно

Наталья: Ну что ж, на самом деле, этот вопрос показывает, что нужно продолжать такие дискуссии, разговаривать — это правда очень важно. Я со своей стороны, конечно же, благодарю за возможность вот послушать такой очень взвешенный, честный, открытый разговор. Что это показывает? Как раз, с одной стороны, то, что вы понимаете, куда вы ведете свои факультеты, своих студентов.

Это очень важно, потому что нам многие говорят, но они не понимают, что делать. Вы понимаете. И вы хотели как раз, чтобы аудитория это увидела. А со своей стороны хочу сказать: в 1959 году вышел сборник под названием «9 завтра», и внутри этого сборника была одна повесть, которая для меня в свое время, в детстве (ну, в детстве) оказалась очень значимой. Это Айзек Азимов написал повесть под названием «Профессия». Ну, либо есть олимпиада в части переводов. И я прямо очень рекомендую: если вам вдруг будет вечером нечем заняться — она есть, выложена в открытых источниках, — почитайте, пожалуйста. Очень много про профессию, про смыслы и про то, кто будет владеть этим миром.

Потому что есть, условно говоря, искусственный интеллект, который развивается, но есть люди, которые все это создают. Наша задача — быть за камерой и снимать все это. Еще раз спасибо огромное.

Ссылка на источник

Распознано с использованием Speech2text.ru